12 сентября — праздник Русского Корпуса
72 года назад в Русском доме Белграда генерал-майор Михаил Скородумов подписал свой знаменитый приказ.
«Приказ Отдельному Русскому Корпусу
Белград № 1 12 сентября 1941
Сегодня, в день св. благоверного князя Александра Невского, покровителя многострадальной Земли Российской, исполнились заветные желания русских людей начать службу своей Родине в Русской армии.
12 сего сентября мною получено распоряжение германского командования за № 1 с согласия сербских властей о призыве русской эмиграции в Сербии для формирования Отдельного Русского Корпуса.
Командиром Русского Корпуса назначен я.
§ 1
На основании вышеизложенного, объявляю набор всех военнообязанных в возрасте от 18 до 55 лет. В первую очередь, подлежат набору лица, проживающие в Белграде и его окрестностях. О дальнейших наборах будет указано дополнительно.
§ 2
Военнообязанные, подлежащие призыву, обязаны явиться к 9 час. утра в Топчидерские гвардейские казармы:
18 сентября — пехота и кавалерия.
19 сентября — артиллерия и лица, не служившие в войсках (молодежь от 18 лет).20 сентября — казаки всех войск.
21 сентября — технические войска и авиация.
§ 3
Охраняя личные интересы каждого эмигранта, я разрешаю явиться, в первую очередь, всем желающим и свободным.
§ 4
Все, кто по какой-либо причине не может прибыть на сборный пункт для зачисления в ряды Корпуса, обязаны зарегистрироваться в дни и в порядке, указанном в § 2 в Русском Доме (Сокольня), указав причины.
§ 5
Начальнику военно-санитарной части образовать пять врачебных комиссий для освидетельствования призываемых.
§ 6
Всем, прибывшим в гвардейские казармы, взять с собою, на первое время, две смены белья, постельные и умывальные принадлежности, нож, ложку и кружку.
§ 7
Все, поступившие в Корпус, будут удовлетворяться всеми видами довольствия по нормам германской армии.
§ 8
Ставки для обеспечения семей будут объявлены дополнительно.
Призываю гг. офицеров, унтер-офицеров, урядников и солдат и казаков к выполнению своего долга, ибо ныне открывается новая страница Русской истории. От нас зависит, что будет записано на этой странице. Если возродится Русская Армия, то возродится и Россия.
С Божией помощью, при общем единодушии, и, выполнив наш долг в отношении приютившей нас страны, я приведу вас в Россию.
Командир Отдельного Русского Корпуса
генерал-майор Скородумов
Начальник штаба
Ген. штаба генерал-майор Штейфон».
История Русского Корпуса стала драмой белой военной эмиграции на Балканах и в общих чертах хорошо известна. Не о ней сейчас речь.
Речь о смыслах.
Во время войны нормальная мобилизация колеблется в пределах 5–10 % от численности всего населения. Только из Сербии и Хорватии на службу в Корпус поступили 3470 человек (13 % от численности русской эмиграции во всей Королевской Югославии), из Болгарии — 1961 (11 % от численности эмиграции в этой стране), из Венгрии — 288 человек (7% от численности местной русской эмиграции). Россия в годы Великой войны мобилизовала 9–10 % населения, достигнув предела своих возможностей. Сведений о процентной численности эмигрантов, вступивших в ряды югославских партизан, нет — за ее явной незначительностью. Однако вместе с тем известно, что эмигранты из Югославии и Болгарии, кроме Корпуса, служили и в других антисоветских вооруженных формированиях, а также участвовали в антикоммунистической деятельности по линии НТСНП.
Эмигрантский «активизм», включая создание Корпуса, опирался на вполне определенную традицию, сложившуюся за предшествующие двадцать лет русского беженства. «Невозможно допустить, — писал в 1962 году последний командир Корпуса, полковник Анатолий Рогожин, — что многотысячная военная эмиграция на Балканах, сложа руки, ожидала бы прихода советских войск, и что в ней не нашелся бы генерал, который не предпринял бы акции, подобной акции генерала Скородумова». В этом смысле создание Русского Корпуса было неизбежным. Для того чтобы предупредить его формирование, следовало ликвидировать эмиграцию.
Свою роль сыграл и субъективный фактор в виде партизанской активности летом — осенью 1941 года. Руководители Коммунистической партии Югославии рассматривали советско-германскую войну не только как решающую битву за судьбу первого в мире социалистического государства, но и как борьбу «во имя окончательного и социального освобождения всего трудового человечества». Практические результаты «социального освобождения» трудящихся в России эмигранты примерно себе представляли.
Сегодня одни критики полагают, что корпусная эпопея оказалась просто бессмысленной. Другие считают, что корпусники напрасно пролили свою и чужую кровь — и в целом даже спасение корпусниками сербских беженцев, бежавших в Сербию от усташского террора, не оправдывает бессмысленности поступка генералов Скородумова и Штейфона. Третьи рассматривают в качестве равного зла Сталина и Гитлера, считая предосудительной службу тому и другому, поэтому следовало уподобиться генералу Деникину и мирно разводить кур где-нибудь в провинции, сочувствуя в душе родине. Наконец, есть, конечно, и апологеты «отца родного», объединяющие Сталина, СССР и Россию в единое целое.
Предположим, что русские эмигранты заняли бы нейтральную позицию — и сегодня вместе с рассказами о «спасителе Церкви» митрополите Сергие (Страгородском) мы бы слышали восторженные заявления о том, как все русские люди, включая участников Белого движения, забыли старые распри-обиды и сплотились вокруг Иосифа Виссарионовича. Или хотя бы не мешали ему защищать великую империю. Ведь как до сих пор последовательно и упорно стараются записать Антона Ивановича Деникина в «советские патриоты»!
Митрополит Сергий (Страгородский), назначенный Сталиным в патриархи, не мог спасти Церковь — человек не спасает Церковь, а только сам спасается в ней.
Русские люди, пусть и в меньшинстве, никогда не признали и не признают душегуба Сталина спасителем. Никакое единение с ним невозможно, кто бы к тому не призывал.
Осенью 1941 года отказ русской эмиграции на Балканах от создания Корпуса означал бы что эмигранты в своем двадцатилетнем противостоянии с большевиками по существу признали поражение. Отказ от борьбы означал признание за липким и всепроникающим режимом Сталина право на существование, террор и дальнейшее духовное убийство русского народа, право на создание из русского человека — человека советского: циничного, лицемерного, лживого, изворотливого и завистливого властопоклонника, живущего двойной-тройной жизнью.
Именно о смысле и тяжести сопротивления рассказывает новый документальный фильм петербургского режиссера Михаила Ордовского, посвященный драме Русского Корпуса в 1941–1945 годах.
В многосерийном фильме немного фотографий, хроники и научных рассуждений. Но в нем представлены многие участники событий — эмигранты, пошедшие в Корпус, не пошедшие в Корпус, сочувствовавшие корпусникам, но не попавшие к ним по возрасту, а также очаровательные дамы, свидетельницы событий, у которых в Корпусе служили родственники, друзья и однокашники.
Они рассказывают. Порой не сдерживают слез.
К сожалению, иные из тех, кого с таким вниманием снимал и интервьюировал Михаил Ордовский в разных странах и на разных континентах, до завершения работы над уникальным проектом не дожили.
Режиссер дал всем участникам возможность не только высказаться, но и выговориться, и в этом его безусловная заслуга. Возможно, что в фильме есть спорные суждения или наивные заявления. Но в нем нет лжи и цинизма. Это главное. Есть и безусловное открытие. Так, например, в процессе съемок Михаилу Ордовскому удалось найти могилу генерала Штейфона, которая считалась утраченной.
Общее время фильма составляет шесть часов. Пока трудно сказать, когда и где он сможет быть показан целиком для широкой аудитории. Центральное телевидение, понятно, исключается. Но особо желающие смогут увидеть работу пока в формате домашнего просмотра. Равнодушным фильм не оставит даже скептиков — и позволит понять, почему дата 12 сентября, несмотря на всю драму корпусной эпопеи, навсегда осталась для ее участников и современников яркой и незабываемой.
Несогласным же напомним драгоценные слова: «Не судите никак прежде времени, пока не придет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения» (1 Кор. 4:5).